Форум » Око мира » Статьи и эссе » Ответить

Статьи и эссе

VodaVozduh: О Медведе или синдром человеческой породы. «Я к Вам пишу, чего же боле…» Струится локон на плечо. «Я к Вам пишу, чего же боле?» «Ржунимагу, пиши исчо!». Олбанский фольклор Олбанский можно ругать, его можно любить. Он есть, как факт нашей действительности. И его любят. И его ругают. Говорят, и не зря (как проходившая педагогическую практику, знаю, было), что многие учащиеся уже пишут диктанты на этом языке (к счастью, не в моих классах). И от этого все еще больше ругают олбанский, противопоставляя его русскому языку. Он, мол, приводит к безграмотности учащихся. Хочется заметить, что олбанский – не эсперанто. Солидности не хватает. У него нет своей системы, как у эсперанто, он произрастает на системе языка носителя, «корректируя» его. Это можно сравнить с такими же шуточными языками, как лошадиный, где через каждый слог в слове вставляется «ихи». Например: наихиприихимерихи. Сложно для понимания. Как и выражение «пацталом» (под столом). Нужна привычка. Навык. Противопоставлять олбанский, язык шуточный, древнему и полноценному русскому, сразу найти того, кто виноват в безграмотности, мне не кажется хорошим. И тем более нужным. Все равно, что поднимать юбки и вскакивать на стул, когда шутник запустил в комнату заводную мышку. Мало того, еще звать кота, чтобы он ее поймал. Подождите, скоро кончится завод. Не надо драться с ветряными мельницами. Некоторые ученики сразу поняли, что лучше всего сказать, что двойки за диктант - вина олбанского языка, а не их безграмотности. Синдром масла на хлебе - есть такая порода людей, которые нутром чуют, с какой стороны масло на хлебе… и как удобнее есть. Некоторые так привыкли писать в Интернет - сообщениях «превед», что и в диктанте пишут абсолютно так же. Синдром семечек – когда грызешь семечки и понимаешь, что уже не время грызть, уже вполне достаточно, но это такая заразительная вещь, что не можешь оторваться. А некоторые приняли шуточный язык за нормальный, но это не вина языка. Это вина людей. На то человеку и голова дана, чтобы думать и понимать, что есть шутка. А что есть правда. Сложить два и два и понять, что вряд ли, если не то что Пушкин, а журнал «Maxim» или газета «Аргументы и факты» пишут «под столом», «пацталом» - верный вариант. Но олбанский вариант оказался удобен. Так называемый синдром молотка. Вам нравится забивать гвозди, это интересно. Но как-то раз Вы промахиваетесь и попадаете по пальцу. Кто виноват? Конечно, молоток!!! Это великое оправдание для очень многих… и лакмусовая бумажка для других. Для нас, учителей. Для родителей. Для родных, близких, не очень родных и близких, далеко не родных и близких. Для всех – проверьте себя.… Ведь вина не инструмента, вина направляющего его.

Ответов - 2

VodaVozduh: Мультик умер. Да здравствует мультик! Или статья первая из цикла статей о смерти Ответ на статью ««Кого делают из наших детей?» (http://www.toongu.ru/main.php?page=about&subpage=news&view=1709, http://www.vazhno.ru/interesting/article/6892/ ) в «Комсомольской правде» М.Колывановой И на статью «Ежик без тумана» (http://www.lgz.ru/article/id=2227&top=26&ui=1195292296874&r=162) в «Литературной газете» А.Бриль «Куда уходит детство, в какие города…» «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца!» Эпоха с конца 19 века и до начала 21 века – эпоха великих смертей, вы не находите? Умер Бог, умер Автор, умерла Литература и вот, надо же, новая новость – умер Мультик, прожив не так уж много времени… гораздо меньше, чем Бог, Автор и Литература. Вы знаете… жаль. Жаль, что все кончилось именно так. Так грустно. А, наверное, этому кто-то рад… Мультики – вещь опасная. Их смотрят все, чаще – дети, что им расскажешь в мультике о добре, зле, о памяти, о дружбе, то они и будут считать верным возможно очень долго, если не всю жизнь. Потому что мультику верят. И поэтому он так опасен, как и детская литература… и поэтому хороших творений и в мультипликации и в литературе очень мало. Трудно. Выдержать ответственность трудно. Однако можно… А может, и верно – лучше никаких мультиков, чем «не такие». «Не такие», какие были… и уж лучше показывать что-нибудь старое и проверенное или дорого купленное, чем что-то новое, странное и непонятное для взрослых на первый взгляд свысока. Как филолог, как тетя знаю, что найти современную хорошую сказку для детей очень сложно. В мультипликации, анимационном и детского кино гораздо больше, по сравнению с книгами (где немного хороших современных писателей, больше читается классика), достойных представителей, с которыми ребенка можно смело знакомить. Чтобы не быть голословной – «Лесной разбойник» по сказкам О. Пройслера, «Полярный экспресс» по книге Криса Ван Оллсбурга, «Лев, Колдунья и волшебный шкаф» по произведению К.С. Льюиса, «Мост в Терабитию», «Артур и минипуты» по книгам Л. Бессона, «Гарри Поттер» по серии Дж. К. Роулинг, «В поисках Немо». Что говорить о российских детских мультсериалах, таких как «Лунтик» и «Смешарики»! Однако на фоне этих фильмов есть и такие, которые ребенку если и нужно смотреть, то вместе с взрослым. Часто потому, что перевод (если мультфильм не дублированный) оставляет желать лучшего - знаете, «пацаны», «чуваки» из переведенного диснеевского «Винни Пуха» это еще ничего, «подтирающий грязные задницы» Человек-Паук, а особенно перевод современных боевых сериалов…вот что страшно. Не подумайте, что я против иностранных мультсериалов. Нет. Я с теплом вспоминаю и показываю племянникам «Утиные истории», прекрасно продублированные известными актерами. Один Пан Спортсмен (Волынский) чего стоит! Да, отчасти я понимаю, что актерам в 90-е было трудно, и они шли на любую работу. Но я благодарна им за это. За то, что они своими голосами, в которых и самое страшное для тех мультсериалов слово «идиот» звучало как-то… не грубо. Что сохранили и развили то хорошее, что было в мультике. Что сохранили душу и тепло. Это, помимо уже названных «Историй» и «Мишки Гамми», «Чип и Дейл», «Путешествие за 80 дней вокруг света», «Дартангаф и три пса-мушкетера», чуть в меньшей степени и все же «Чудеса на виражах», «Черепашки-ниндзя». А теперь ребенку надо смотреть мультики со взрослыми и потому еще, что мультик или фильм далеко не для детей вообще. Аннотации к фильмам на дисках тоже удивляют. Видимо, как и в случае с таким «милым» переводом, взрослые, выполняющие свою работу, забывают, что работают для детей или как раз таки не для детей. «Лабиринт Фавна», фильм совсем не для детей (хотя вроде и про фавна, про фей), в котором в реальном пласте существуют подробно показанные издевательства фашистов над испанцами, а в сказочном – очень неприятный Бледный Человек с глазами на руках, имеет аннотацию «фэнтези-триллер для взрослых и детей»… Но все же это «издержки производства». И перевод, и возрастные рамки… не удержусь и замечу, что вместе с этим в кинотеатрах перед сеансами детского фильма часто пускают рекламу таких явно недетских фильмов, как «Омен 666»… Но с кем не бывает. Лес рубят, щепки летят. Недавно разочарованно заметила одну очень неприятную тенденцию. А именно – стремление приблизить сказку к не лучшей стороне нашей реальности. Поясню. В детстве очень любила сериал про черепашек-ниндзя. Все было просто и сказочно – есть добрые черепашки, а есть неуловимый злодей Шреддер и его напарник (а чаще босс) мозг Крэнк, спрятанный в роботе. У Шреддера была одна цель, как и у всякого злодея 20 века – поработить мир. Для этого он запугивал мир (на примере Нью-Йорка) потопом, лазерным лучом и всеми прочими ужасами, которые придумывал Крэнк. Черепашки каждый раз ломали планы злодеев, а они каждый раз успевали убежать в Измерение Икс. Через некоторое время сериал перестали транслировать, если и повторялись, то старые серии. Недавно же стали показывать новую версию сериала. Изменился характер рисунков, это были не старые круглопанцирные черепашки, «поедающие пиццу в невероятных количествах», изредка надевавшие пальто и шляпы, чтобы пойти в кино. Нет. Такой стиль рисунков вы увидите, если откроете любой комикс вроде того же Человека-паука – резко очерченные фигуры, подчеркнутые мускулы, резкая тень без полутонов. И – впервые замеченные мною – белые глаза без зрачков у положительных героев, хотя раньше так рисовались отрицательные персонажи. Имена черепашек стали сокращаться, общаться они стали на более сниженной лексике, чем раньше. И Шреддер уже не тот Шреддер, не космический злодей из Измерения Икс, а всего-навсего глава японской мафии в Нью-Йорке. Сказка стала гораздо ближе к жизни, черепашки стали больше походить на просто еще одну группировку в городе, только борющуюся против всех. В фильме же, вышедшем совсем недавно и за основу взявшему новую версию сериала, суровая реальность изменила вид черепах, сделав их шею морщинистой, а «разборки» с улиц города перенесла внутрь команды… Приближение к жизни, характерное не только для «черепашек», не всегда оправдано. Не всегда хорошо. Зачем снижать сказку? Зачем детям вариации на тему «Крестного отца»? Зачем показывать детям то же функционирование криминалистических масс? Одно дело – препирательства Шреддера и Крэнка в технотроне, которые иногда смотрятся как часть их образа злодеев, придающая им даже какое-то очарование (властители мира ссорятся на фоне роботов, носящих воду в ведрах, потому что на супер-базе прорвало трубу), другое – игра серых кардиналов за спиной главного мафиозо. Зачем детям насилие на экране? Зачем показывать кто, как и когда бьет? Ведь уже не так сильно различаются плохие и хорошие герои – Человек-паук в сериале бьет врагов так же, как они его, с теми же выражениями (не всегда достойными). Порой он вообще ничем не отличается от тех, с кем бьется, если не удерживать в голове, что он хороший. Я не привожу высоких примеров потому, что дети смотрят сериалы, читают комиксы. Их проще пригласить на «Черепашек-ниндзя», чем на «Лесного Разбойника», где зал состоял из тех, кто из любви к Пройслеру или уважения к аннотациям смог приехать с ребенком к 9.00 (единственный сеанс этого фильма в «Киргизии» был в 9.00), и тех, кто в это время прогуливал школу и ему было все равно, где посидеть, поговорить, посмяться. Быть детским писателем очень трудно. Снимать детское кино едва ли не сложнее. Установить границы того, что хорошо, и того, что плохо, не всегда можно, удобно и рентабельно. И, тем не менее, может, стоит попробовать? Может, оставим детям право на детство? «Оставим» - сказали наши Большие Начальники и развернули борьбу за малыша. Что ж, конкуренция в таком деле могла только порадовать. Но к чему привела? Прекрасный режиссер, которого, увы, уже нет, А. Татарский, создал серию мультфильмов «Гора самоцветов», которые рассказывают нам предания всех народов, живущих в России. Прекрасные мультики, которые показывали по утрам одно время, потом перестали показывать и теперь их можно с трудом найти на пиратском DVD, на лицензионном их нет. Многие мультики, создаваемые нашими прекрасными режиссерами, мультипликаторами, не доходят до рядового зрителя… Из отечественных сериалов мы видим только «Приключения Лунтика» и «Смешариков». Казалось бы, вот она – радость. Теплые, радостные мультики, в которых добро побеждает зло, утверждающие ценность дружбы, помощи, любви… и вот две статьи, обозначенные выше, которые говорят, что не так-то все просто и хорошо… Хотелось бы подробнее. Обида. - Таки объясните, как мне жить среди детей, которые понимают, что такое «голая задница» и не понимают, что такое «доброта»? «Комсомольская правда», толстушка, 5-12 апреля, страница 26, рубрика «Экспертиза КП», заголовок «Кого делают из наших детей?» Не верилось, что читаю это именно в родной «комсомолке». Вроде как-никак своя газета, я выросла в семье, где ее читают. Да видно, есть порох в пороховницах, деньги отрабатывает. На именно газету обид нет, тут уж что уж, но сам репортаж.… Хочу повысить рейтинг газете, развить дискуссию, тема для всех острая. Напомню, что в статье Марии Колывановой «убедительно» доказывалось, что мультсериал про Губку Боба, Вуди, Микки Мауса куда лучше «тупых» Смешариков и «параноидально-депрессивного» Лунтика (определения из статьи). Симптоматичная статья. К слову, как убедительно на фоне выглядели кадры из мультиков - скрежещущая зубами губка в школьной форме, малыш Вуди, как с плаката турне «Из Внуково во Францию!», приветственно поднявший руку Лунтик, сидящие за чашкой чая Смешарики, Микки Маус в костюме волшебника. Что же можно сказать? Как претворить возмущение в слова? Начну с анализа статьи с позиции здорового человека, выросшего на классике советской мультипликации – «Винни-Пухе», «Трое из Простоквашино», «Ну, погоди!», «Крокодиле Гене» и многих других, а также начинающего преподавателя, молодого филолога и тети пятилетнего малыша. Чтобы меня не обвинили в передергивании и лжи, буду приводить цитату и давать комментарии. Вступительное слово автора. «Из Европы приехал репоголовый Арнольд, из Японии – неимоверно большеглазая полусумасшедшая Сейлор Мун с покемонами в придачу…Родина тоже не отстает – в телеке то и дело прыгают какие-то цветные кружочки, теперь вот появилось «фиолетовое чудовище» Что ж, автор нашел, что вспомнить. Арнольда давно по телевизору не транслируют, Сейлор Мун, невинно обвиненная в сумасшествии, тоже появляется так редко, что ее не видно, покемоны… бог мой, покемонов нет лет как пять. Если не больше, конечно. Вообще, ряд зарубежных сериалов дан как-то куцо и странно. Если насчет Арнольда и покемонов, я в чем-то соглашусь: ну, далекие от идеала вещи, если не хуже, - то Сейлор Мун, без сниженной лексики, со светлыми целями спасти мир и найти любовь, попала, наверно, по принципу «и так сойдет». В чем она полусумасшедшая? Впрочем, если говорится о сериалах со знаком «минус», то забыт Человек-паук, «подтирающий грязные задницы» (слова героя по отношению к Джону Джеймисону прозвучали в сериале именно так), новый вариант Черепашек-ниндзя… Если уж поминать – так всех. Насчет же родных телесериалов… тон презрения, с каким говорилось об иностранных сериалах, не только не сменился по отношению к своим, но и стал жестче, ненавидящим, обличающим. Ну да, куда Лунтику с добрыми глазами и стеснительной улыбкой до таких «голубых, как небушко» глаз Губки Боба, в которых я, как ни стараюсь, никакой души и доброты не вижу? Куда совместному чаепитию Смешариков до тех пакостей, которые делает Вуди соседям по сериалу? «Эти герои кажутся чужими и иногда даже небезопасными для психики наших малышей» Да, малышам куда приятнее смотреть, как тот же Вуди прикидывается больным, чтобы к нему пришла красивая медсестра и принесла что-то вкусное! Только если уж эталоном для нас стал дятел, поминаемые Классики – Крокодил Гена, Волк и Заяц, - тоже «не у дел». Нет, правда, наверно, так лучше. Зачем учить грубых гусениц вежливым словам, зачем помогать тете Моте посмотреть на закат, зачем помогать Пину искать сына в просторах галактики? Зачем ратовать за семью и добро? Губка Боб. Одна подпись под кадром чего стоит! «Губке Бобу 21 год, но он сущий ребенок. Поэтому он так нравится маленьким и взрослым». Мой Бог, мультсериал про дефективного человека? Отстающего в развитии лет на 10? По этой фразе получается именно так. Ничем не хочу обидеть никого, но вряд ли герой мультика для детей должен быть таким. Мой племянник и его друзья объявили бойкот Бобу. Им он не понравился. Уважаемый господин (кажется, к Вам принято именно так) Новодержкин, объясните, почему Губка Боб - прорыв в мире анимации? Скажу честно, знала анимацию и получше. Нет, спору нет, знала и похуже, но это очень редкие случаи. Вы говорите – «отлично адаптирован для детской психики: он милый, добрый и мягкий, какой и должна быть губка, и при этом не вызывает никакой угрозы». Помнится, такими качествами обладают все положительные детские персонажи – Капитошка, Муми-тролли, Чебурашка, Мамонтенок… это не прорыв. Это то, что должно быть. И чего я в Губке не вижу. «Губка Боб неоднозначный, он может быть хорошим и плохим» Да? А нас на курсе детской литературы учили, что персонаж, которому будет подражать ребенок, должен быть хорошим. Он может ошибаться, но он не должен быть плохим. «Буду делать – хорошо, И не буду – Плохо!» Кажется, так. Вы не согласны? Чему может научить хорошему эта губка? Сомневаюсь, что впитывать знания! Вуди Вудпеккер Что поразило: «И, как Микки-Маус, уже своего рода символ, а потому не вызывает нареканий». 1. Какой научный подход! Раз символ – значит, хорошо? Получается, так. Значит, свастика – тоже хорошо? Почему нет? Это символ! 2. Попрошу не путать «символ» и «штамп». Ибо символ «1. то, что служит условным знаком какого-либо понятия, явления, идеи. 2. художественный образ, условно передающий какую-либо мысль, переживание». Что передает, что концентрирует в себе этот сумасшедший дятел? «Эдакий предводитель хулиганов. Вуди – быстрый, шустрый, как машина «Феррари». Да, хулиган, не побоюсь согласиться. Только из тех, кого надо выучивать жить достойно, отдать современному Макаренко или Сороко-Россинскому (более известен как ВикНикСор). Никому в сериале нет от него житья. Возможно, Морж и другие сами далеки от идеала, но это не дает Вуди права надоедать им упреждающе. И его поступки характеризуют его как самовлюбленного гедониста. Вы такими хотите видеть ваших детей? Мультик мы с племянником пытались смотреть, но скоро отказались. Он чуткий мальчик, такая жестокость не для него. Лунтик. «Цветовая гамма сего произведения явно параноидально-депрессивная. Кстати, фиолетовый цвет, который здесь преобладает – цвет тоски. (…) Глядя на него (Лунтика), хочется завыть, как собака на луну». Во-первых, Лунтик сиреневый, во-вторых – ничего больше из этой гаммы в мультике нет, так что этот цвет не является преобладающим. Кроме того, сиреневый никакой не «параноидально-депрессивный». Да, этот цвет несет в себе негативную символику, очень долгое время он был цветом траура, и, тем не менее, он не настолько негативен, не настолько грустен, чтобы называть его параноидально-депрессивным. И даже его грусть не ощущается в мультике, этот цвет только сближает Лунтика с луной, ведь он – лунная пчела. Если от чего и выть на луну, то только от тоски, потому что созданный в лучших традициях российского и советского мультфильма, добрый мультик о вежливости, о доброте, о семье, о переживании за близких, о помощи друзьям, уже не понимается… так можно раскритиковать и «Ну, погоди!». А как же? Волк – серый, тоже цвет не из радостных, да еще недавно в Интернете была выложена статья тоже психолога о том, что истинная причина того, что Волк гоняется за Зайцем – это нежная любовь к нему, этакая «Горбатая гора» в советском варианте… еще в этой статье порицалось отсутствие мужских половых органов у Волка. Мол, какие бандиты, и так все плохо, еще и этого лишили! Не знала, что детский мультик должен быть пособием по анатомии… Смешарики. Скажу сразу – до уровня этого сериала мало кто сегодня дойдет. Высоко. «Картинка слишком гладенькая, я бы сказал, прилизанная. Такая однородная компания разноцветных пятнышек, никто не выбивается из общего ряда – просто кружки с какими-то добавлениями в виде бантиков, ножек, кудряшек… Смешарики производят впечатление туповатых героев, в них нет какой-то чертовщинки, движения, нет какого-то противоречия. Они навевают ощущение совдепии». Прошу прощения, господин Новодержкин, видимо, мы с Вами смотрим разные мультики. Названия те же, а так – разные. Гладенькая картинка? Что же, Вам нравится угловатая, резкая иллюстрация по типу комиксов? Стиль рисунков – резко очерченные фигуры, подчеркнутые мускулы, резкая тень без полутонов. А то, что детям, согласно возрастной психологии, это не так уж хорошо, это ничего? Никто не выбивается из общего ряда? Да, в Губке Бобе есть КВАДРАТНЫЙ Боб, ПЯТИКОНЕЧНАЯ морская звезда и проч. Все как в кубиках для детей 2-3 лет. «На ощупь» видно. А Смешарики различаются по характерам, это следующая ступень, чтобы это увидеть, надо не только смотреть на «кружочки» и их движение по экрану телевизора, но и видеть персонажей и слышать их. Бараш – мечтатель, поэт, Крош – заводной организатор, Совунья – главный врач, добрая бабушка, интеллигент Кар-Карыч, огородник Копатыч. Туповатые? Чем же? Тем, что добрые? Тем, что помогают друг другу? Нет чертовщинки? Зачем детям, зачем взрослым чертовщинка? Вообще-то, это не самое хорошее качество героя. Она толкает его на не самые лучшие поступки. Противоречия? А как же – классицистическое и классическое – между чувством и долгом? Вот Ежик решил помочь Нюше найти ее игрушку, Тузю, а Крош его звал с собой. И Ежику было сложно решить – сдержать обещание или поиграть с лучшим другом. Он помог Нюше. Как так? Но ладно, «КП», с этим я смирилась. Но «Литературная газета», все время стоявшая на страже нашей культуры и имеющая строгие моральные принципы… Неужели и она? Не верю. Но статью А. Бриль разберу. «Но я вдруг подумала: а ведь дети подрастут и, увидев настоящего зайца, не поймут, почему он не круглый, как в мультике. Почему медведь не катается, как колобок?». «А сейчас? Вряд ли они захотят быть похожими на людей-шаров. Для кого всё это и зачем» Надо сказать, что дети - очень умные, даже те, кого ругают родители за провинности. Баранов, лошадей, медведей они видели в жизни и до мультика, и после, знают, что они не круглые. Более того, даже если до мультика они не видели, то они хорошо чувствуют условность мультика. Иначе бы они воспринимали сказки не иначе, как суровую реальность: «Колобка» (уверенность в том, что булочка может сбежать), «Курочку Рябу» (ну да, конечно, после этой сказки они будут уверены в том, что курицы иногда несут золотые яйца), «Том и Джерри», «Остров сокровищ» (да, можно человека разрезать пополам – срастется!)… Потом, они умеют сравнивать! В жизни – картинках к книжке, рассказах мамы много чего не совсем так, как в жизни, но они же видят и слышат что-то кроме книг и сказок. Поэтому «круглосоть» Бараша их не приучит к тому, что когда баран вырастает, он становится круглым и пишет стихи. Потом, следует напомнить, что эта условность необходима – в жизни вообще все условно. Как иначе научить понимать? И если все делать реально, как бы в «Гусях-лебедях» разговаривала яблоня? И, раз уж автор поминает советскую классику, то хорошо бы вспомнить, что и там была большая доля условности. В «Ну, погоди!» не реальный волк, а мультяшный, Щенки Голубого цвета не бывают, на облаках не летают и не выдумывают страну Тилимилитрямдию. Для кого? Для детей. Зачем? Зачем и все остальные сказки – приобщение к морали, культуре, к социуму… «В глаза бросается: «Ежидзе». А как ребёнку объяснить, что означает суффикс «дзе»?» А зачем ему объяснять? Я повторюсь – ребенок не идиот. Не зацикливайте на этом внимание. Оно отложится у него в голове и, параллельно с Вами слушая новости, он услышит это «дзе» и поймет, что это всего лишь насвсего – окончание фамилий грузин аристократического рода… «Но смысл в другом, создатели коварны: «Ежидзе – злобный квартирант» – вот, собственно, и вывод из мультфильма». Как говорил весьма уважаемый Джордж Бернард Шоу, в пьесу значение и вывод приносит не он, автор, и не актеры, а читатель или зритель. Что принес, то и вынес. Что принесли Вы? Объясняю: Ежик просто захотел стать другим. Совсем непохожим на себя прежнего. Вспомните «Мимино» - как там Кикабидзе танцует! Кого копирует Ежик? Он копирует совсем другой народ, чтобы не краснеть перед друзьями за то, что он им соврал. Это похоже на «двойку» в дневнике – мы ее стираем, чтобы не расстраивать маму, мы прячем дневник… мы придумаем все, что угодно… начнем с нового листа. Чего и хотел Ежик. Уж никакого скрытого националистического смысла в этом нет. Полноте! Весь сериал говорит о дружбе между всеми – между нами и совсем другими, как Биби… Чисто по логике – зачем в одном мультике из 300 серий такое проводить? Незачем. Вы ищите черную кошку там, где и темной комнаты нет. «И думаешь о том, что вот теперь ребёнок пойдёт по улице, увидит человека с усами и акцентом и испугается или возненавидит его. А почему? За что?» Даже (подчеркиваю – даже) в том случае если бы (!!!) в мультике был скрыт национализм, ребенок бы его не увидел без помощи взрослого… Из чистого озера мультиков, откуда ребенок сам выудил бы золотую рыбку, кого он вытянет, если мы будем бояться везде видеть воплощение своих страхов? «Тятя, тятя, наши сети…» Эти статьи напоминает многие статьи антишолоховедов. Того же Бар-Селлы, тщившегося доказать, что Шолохов не писал «Тихий Дон», а его «присвоил». Напоминает слова Карабчиевского о Маяковском. Что это был даже не оратор, а так… человек, орущий, не умеющий говорить, не умеющий чувствовать слово. Варвар. Подмена понятий опасна везде. И, кажется, пора открывать новую главу из серии «анти» - «антимультиковедение». Что ж, кому-то выгодно и антишолоховедение, и антимаяковедение… Наверно, выгодно и это. Только после таких статей и, правда, веришь – умер мультик. Умер. Погиб. Иначе бы о двух самых достойных сериалах такого бы не писали. Мультик умер, да здравствует мультик!!!

VodaVozduh: Кондуктор и его Писатель, или еще несколько слов о творческом процессе. (?) Горьковато и терпко пахнет полынью. Слышен неуверенный шум деревьев. Прохладно. Солнце начинает опускаться ближе к земле. А земля уже не теплая и приятно мечтать всерьез, что когда солнце совсем опустится, может, оно согреет землю… и сидеть будет приятней… Горечь полыни разбавляет запах парного молока, воздух теплеет и кажется, что ты стоишь над бидоном, только что из-под коровы, и вдыхаешь запах коровы, тепла, сладости… А всего-то по дороге прошло стадо… Над головой склевывают комарье стрижи, пахнет лугом, на дороге видны следы коровьих копыт, а солнце все ближе к горизонту, и не думается о том, что пора платить за квартиру. И о скрипящем матрасе и часах с кукушкой, которая пусть и не кукукает лет двадцать, но висит в холле и радует глаз – об этом тоже не думается. И все время, кстати, надеешься, что починишь, что внуки услышат ее… Нет, об этом не думаешь. Когда садится солнце, время кажется могучим и неподвижным, и мысли переходят на что-то более высокое, чем кукушка и оплата квартиры. Хотя, кукушка, конечно, тоже важна… и денег надо занять… …Но солнце опускается все ниже, и из головы уходят и кукушки, и часы, и чайники… остается пустота. Чувствуешь кожей, что прошла минута. И солнце село чуть глубже… Ветер взъерошивает волосы. Теплый ветер. Деревья шумят о своем… Неуверенно и робко перебирают ветвями по крыше дома, по сараю, словно пытаясь найти нужные слова… Ноги затекли и хочется пройтись… Да и сидеть холодно. Мечта о солнце не сбылась. Лет десять назад, когда мне было все равно – и кукушка, и козы, и было скучно в деревне, - я прочла «Лист работы Мелкина» Толкина… Это было тогда же, когда я прочла сонник, календарь за 1967 год и «Фантомаса». И теперь помню и про «Фантомаса», и что крысы с четверга на пятницу это плохо, и день взятия Бастилии… Ну, и про самого Мелкина тоже помню… Когда-то мне казалось так: писатели пишут о чем-нибудь высоком, в каждом романе, рассказе, стихотворении есть какая-нибудь «нравственно-философская глубина», на которой все и зиждется. Каждый герой это идея или анти-идея… И Мелкин для меня был образом непонятого художника, Творца, который доказал всем, что он может, что он Мастер… Что он силой своего таланта создал это Дерево. Что он нарисовал его – и оно ожило. Потом я прочла достаточно произведений, чтобы понять, что не всегда есть эта первоначальная обязательная «глубина», и чаще художники пишут так, о чем-то может даже глубоко своем, и что никакими «глубинами» не измерить то, что написано. Что перед любым произведением есть жизнь… и Мелкин – это совсем не только, а точнее, не столько образ Творца-победителя, первосоздателя, а образ…. Писателя. Не думайте, что я пишу о литераторах плохо специально, но просто каждый Гоголь, Толстой, Казаков – все они такие мелкины. И не потому, что пахнет настоящей живой травой, и где-то мычит корова. Не потому, что садящееся солнце и хлопанье дверей где-то вдали. Не потому, что все это – куда выше и Гоголя, и Пушкина.… Не потому. Нет. Я, поверьте, право не хочу никого обидеть. Но просто все они, писавшие то, что видели - сердцем, душой, глазами – все они писали о том, что не то чтобы было где-то там, за садящимся солнцем, в мире идей и образов, но то, что было и есть совсем рядом, однако чего обычные люди не видят. Обычные люди не видят деревья такими, какими их видел Мелкин. Да, впрочем, он и не писал никогда с натуры… Никто не видел «пошлость пошлого человека». Да и не думал о ней. А если и замечал что-то, то – господи, - говорил, что это такая жизнь. Что куда без этого. «Ты к Дереву относишься прохладно. Ну – дерево, растет себе и ладно»1. И не нужно думать обо всем этом – ни о деревьях, ни о пошлости. Это не то и это… не нужно. И Гоголь не думал о пошлости, не ходил из угла в угол, не говорил – и вот тут она, и вот здесь… Мы не замечаем плесени в погребе. Мы слишком редко туда спускаемся. А если и спускаемся – то за картошкой же, не за плесенью. И какой погреб без нее? И совершив это маленькое открытие Америки, я поняла, о чем писал Толкин… И о чем писали многие писатели, каждый по-своему, каждый для себя, но каждый так, что теперь можно провести параллели. И что однажды день начнется под тенью большого дерева. Фигурально, конечно, но эта тень будет на вас. И вы поймете, что вам надо эту тень «заземнить», обрисовать так, чтобы увидели другие… зачем? Неизвестно. Но надо, необходимо, ну просто иначе никак нельзя! И начнется кропотливая работа по улавливанию поворота ветвей, по обрисовке ствола… Вы вольны нарисовать на нем арбузы и дыни, но понимаете, что такого нет и так нельзя… дерево, туманно стоящее перед вами, поправит вас, и вы сотрете ненужное. Неправильный штрих, ложное слово – и что-то в душе не дает покоя. Не то. Не то. Не то. Но как только вы верно напишете угаданное и услышанное, вы поймете, что именно так и надо… А между тем – перед глазами только тень от дерева. Потом – маетесь, прикидываете, ломаете перья и кисти и все, что попадется под руку. Потому что – ну надо еще закончить, вот где-то тут… или там мазок… ну, неизвестно, где, но боже, как надо! И болит голова, и нервы ни к черту… и надо! Надо! Да где взять? И тени-то нет! Тень пропала! «А Контролер все это время внимательно ее разглядывал – сначала в телескоп, потом в микроскоп и, наконец, в театральный бинокль. Наконец, он сказал: - И вообще ты едешь не в ту сторону!»2 По дороге мимо меня проехала машина, подняв пыль, клубами замерцавшую в свете солнца. Вот так и писатель однажды понимает, что пока он сделал все, что мог Тут, с тенью, теперь нужно доделывать Там, в мире идей, и отправляется Туда… Он может проделать это путь в одиночку, в конце концов, он и сам умен, а может проехать по железной дороге с Сопровождающим (с контролером или кондуктором, как Сопровождающему больше понравится), прислушаться к тому, что он скажет, принять к сведению, понять для себя что-то…ведь, в принципе, и души мертвых вполне могли переплыть через Лето сами, но им всем необходим был Харон… Шел я по улице незнакомой И вдруг услышал вороний грай И звоны эха и дальние громы, Передо мною летел трамвай. Как я попал на его подножку, Было загадкою для меня. В воздухе огненную дорожку Он оставлял и при свете дня3. Он может появиться неожиданно, из ниоткуда, совершенно ненужный вам (по вашему понятию), прокатить вас туда и обратно и исчезнуть, будто его и не было. И будет казаться – а зачем, что он дал мне нового, а в душе вопреки всем «зачем-почему» будет расти новое знание, уверенность, распустятся новые силы. Он нужен, потому что иногда трудно представить, куда нужно идти, по чувствам еще трудно ориентироваться, а он точно знает, куда и зачем необходимо. Знает и короткий путь, но никогда не проведет им, потому что длинный путь учит лучше, а короткий для каждого свой. Как для каждого писателя свой путь, так и для каждого свой проводник, описанный в литературе ничуть не хуже всех других образов. Вот только исследований о нем мало, даже не верится, что могли пропустить маститые литературоведы этот тип. С чего же начать? Конечно, с дороги. Не с обычной, пыльной асфальтовой дороги, где кое-где просел асфальт, а где-то он вообще пропадает в хорошо утрамбованной земле. И не с грохочущих метро и электричек, хотя встречаются и первые, и вторые. Начать нужно с железной дороги. Именно здесь, на поезде или трамвае, как городской модификации поезда, начинается мир Кондуктора. Поездом, чаще всего, он переправляет автора Туда, в Волшебную страну («Алиса в Зазеркалье» Л.Кэрролла, «Заблудившийся трамвай». Н. Гумилева, «Полярный экспресс» Криса Ван Оллсбурга, «Кузнец из большого Вуттона» Дж.Р.Р. Толкина, «Унесенные призраками»), в иной мир (К.С. Льюис «Хроники Нарнии», М. Фрай «Лабиринты Ехо», Дж.К. Роулинг «Гарри Поттер…»), мир после жизни (не обязательно, мир мертвых) – «Лист работы Мелкина» Дж. Р. Р. Толкина. В общем, туда, где мир изменяется сообразно тому, что необходимо вам. А что же поезд? Что же можно сказать о любимом транспорте Кондукторов, если они им пользуются? Сказать можно несколько слов и эти слова будут сказаны, но главное – поезд, другие пассажиры в этом пространстве между мирами (между миром нашим и миром автора), не существуют сами по себе, а являются атрибутикой Кондуктора, без чего он смотрится так же, как романтический герой без черного плаща. Они также играют ту роль, которую им укажет Кондуктор, действуют не иначе, чем по его разрешению, без Кондуктора их бы не было. Можно сказать, что поезд и пассажиры всего лишь порождение воли Кондуктора. Все это выполняет определенную задачу, а именно – учит автора тому, что ему необходимо знать. Что есть вещи, что есть чувства… как правильно писать. Кондуктор видит, чего недостает автору, но чего тот не замечает, и старается этому научить. Если для учения требуется присутствие кого-либо, то будет и поезд, и пассажиры. Если нет, то он просто пройдет с автором по дороге, как прошел Король с Кузнецом из Большого Вуттона. И что же сам Кондуктор? Кто он? Почему в большинстве из приведенных произведений его как такового нет? А точнее, он как персонаж прошел только в трех произведениях из восьми? И если так, то зачем говорить об образе Кондуктора как таковом и именно в оставшихся пяти произведениях в частности? Можно сказать, что этот образ присутствует везде, пусть и незримо. А можно сказать чуть иначе и чуть точнее – что в произведении, где есть хоть часть атрибутики Кондуктора, присутствует и он сам, в ней, в атрибутике, так как процесс обучения, понимания, перехода все же происходит. Самый зримый Кондуктор обрисован Крисом Ван Оллсбургом в книге «Полярный экспресс». Он проходит через всю книгу, от начала до конца, тщательно выписан. Он сразу показывает нам, что он тут не просто так. Он не заставляет главного героя садиться в поезд, даже и отговаривает его, как и других детей, но, тем не менее, мальчик понимает, что он должен это сделать, должен для себя, иначе он потеряет что-то очень важное. С помощью Кондуктора он начинает учиться доверять себе, верить, не бояться понимать, что чего-то не знает. На экспрессе, следующем к Санта Клаусу, он находит друзей, с их помощью понимает, что следует прислушиваться к сердцу, что оно говорит правду. Кондуктор не спрашивает ни о чем, не заставляет что-то сделать, но выстраивает все таким образом, говорит те слова, от которых все в душе переворачивается и на миг, на два понимаешь, какой именно дорогой ты должен идти, и понимание это не исчезает. Именно это должен сохранить в себе… Он не заставляет и не уговаривает верить в Санта Клауса. Но ведет мальчика тем путем, что он начинает верить в Санту, встречает его. Он, как и Бастиан из «Бесконечной истории» М.Энде, учится в другом мире видеть дальше своего носа и верить тому, что видишь, и, возвращаясь, учит этому других. Контролер из «Алисы в стране чудес» показывает нам яснее, что пассажиры – это его «свита». Вместе с ними он говорит считающиеся бессмысленными фразы, вроде «Машинист – это человек, который ведет паровоз. Знаешь, сколько стоит дым от паровоза? Тысячу фунтов – одно колечко» и подобные ей, которые играют свою роль. Бессмысленной читается и фраза, что была приведена выше - «А Контролер все это время внимательно ее разглядывал – сначала в телескоп, потом в микроскоп и, наконец, в театральный бинокль. Наконец, он сказал: - И вообще ты едешь не в ту сторону!». Многие не воспринимают сказку Кэрролла иначе, чем «наобортошную» сказку. Однако не станем забывать, что сам Кэрролл ее таковой не считал. Да и всю жизнь он отдал на изучение математики и логики. Логично в таком случае предположить, что и сказка у него – логическая загадка. Зарядка для ума. А если вспомнить хотя бы слова-«бумажники», о сущности которых он всерьез писал в дневниках и в переписке с друзьями, то предположение становится более чем обоснованным. И Контролер прав, говоря Алисе, что она едет не туда, потому что и она, и мы и впрямь всю жизнь едем не туда. Не туда, куда нам бы первоначально хотелось, но туда, куда мы обязательно приедем, туда, где мы, оказывается, нужнее всего. Он помогает Алисе начать ее путь по шахматной доске, сразу погружая ее в атмосферу «буквального» и точного мира. Причем начало пути обрисовано как нельзя лучше – Алиса внезапно оказывается в поезде, тогда как сам поезд и его пассажиры едут уже до нее, с одной стороны потому, что путь, который они должны проделать, у всех свой, с другой, потому что они - часть мира поезда. Так же, как и Алиса могла оказаться частью поезда для кого-то другого. Так же, вместе с переходом (и к слову вспомним, что образ дороги традиционно связан с перемещением в другой мир, здесь же Алиса еще на поезде перепрыгивает через ручеек, а реки издавна был границей между мирами), Контролер учит Алису отстаивать свое мнение – вспомнить их спор о билете. Но этому образу не так много уделено внимания, чем Кондуктору из «Экспресса». Однако его значение от этого не стало меньше. Роль Кондуктора не становится второстепенной, если автор уделяет ему меньше чем, скажем, четыре страницы. Неважно, сколько ему отведено в объеме книги, важно, какое значение он несет. Стоит привести пример появления Кондуктора не из литературы, а из полнометражного мультфильма «Унесенные призраками». Упреждая сомнения в выборе примера, скажу – а чем этот пример хуже других? Разве не рассматриваются в параллели с изучением литературы сценические постановки, экранизации, живописные полотна? Разве не раскрываются на их основе новые грани героев литературных произведений? Разве не заслуживает внимания интерпретация произведения и взгляд режиссера? В мультфильме же, если следить по времени, появление Кондуктора занимает вряд ли больше минуты, и видим мы от Кондуктора только пуговицы, руки от локтя и спину. Но этого, вместе с его миром, конечно, вполне и даже более чем достаточно. Он показан нам в первую очередь именно как Харон, соединяющий в себе, в поезде, и своим рейсом два мира – мир реальный и мир призрачный. В поезде едут не люди, все в нем – тени, кроме главной героини. И сам Кондуктор кажется нам призраком. Он не говорит ни слова, только пробивает билеты и уходит, но он – постоянство. Он будет возить людей и через двадцать и через сотню лет, и этим постоянством он успокаивает взволнованную Тэхиро. И в его поезде тени ничего не сделают с живыми людьми. В таких книгах, как «Хроники Нарнии», «Гарри Поттер…», «Лист работы Мелкина», зримого (на первый взгляд) образа Кондуктора нет. Однако именно поезд переносит героев в другой мир, где они либо с помощью Учителей, либо сами учатся необходимому, нужному им. Именно поезд начинает и в «Хрониках…», и в «Листе…», и в какой-то степени в «Гарри Потере…» и заканчивает их путь. Поезд дает им возможность, как Алисе, сразу погрузиться в атмосферу иного, непривычного для нас мира. Но особо интересным оказывается путь книги, которая открыла весь этот пока еще неоконченный путь. Мелкин проводит в поезде не так уж много времени. Да и то, на первом отрезке пути Туда «почти сразу поезд зашел в тоннель», а Мелкин спал. Его картину, его единственное Дерево, неоконченное, отдают на починку крыши, а его самого отправляют в Путешествие. Спору нет, он знал, что когда-нибудь ему придется ехать, но желанием не горел и об отъезде старался не думать. Однако время пришло. В то время как Мелкин старался уговорить инспектора по домам не трогать его холст, в его мастерскую входит двойник инспектора, сообщает, что он возница, и что пора ехать, практически силком, потому что Мелкину ехать совсем не хочется, доставляет его к поезду. Мелкин приходит в себя только на неизвестной ему станции, где, за неимением вещей (впопыхах взял только этюдник, да и то забыл в поезде), его определяют в работный дом, где под присмотром суровых врачей он учится быть «общественно полезной личностью» (чинит забор, делает стулья и прочее). С одной стороны, чем не аллегорическое описание смерти. Смерть, о которой все знают, и все стараются не думать, так удачное следование поезда через тоннель, современная ладья Харона, и чем эта больница не своеобразное чистилище для художника? И его встреча потом, после всего, после путешествия на чистом паровозике, со своим живым деревом, которое он «доделывает» там же (высаживает цветы, например), чем это не рай? И его решение идти дальше, за горы на заднем плане, появляющееся и у Льюиса, в «Хрониках…», как путь от этой жизни, выше, действительно Туда… чем это не жизнь Потом? Безусловно, так понять можно. А можно, и думается, это будет правильнее, понять иначе. Закончив Дерево дома, по крайней мере, настолько, насколько он смог, Мелкин должен был закончить его Там, что-то доработать, доделать, но дело в том, что Там нужно не столько вдохновение и желание, сколько разумный подход. Нужно критически посмотреть, убрать лишнее, закончить набело, а без практических навыков, это не получится. Кондуктор здесь появляется – это возница. Он сам здесь не учит, он дает толчок и избавляет Мелкина от выбора - быть или пойти дальше. А вот его «свиты» здесь больше, чем в других произведениях, и учит она жестче. Это доктора больницы, которые прописывают отдых в темноте, заставляют работать до седьмого пота. Они не дают Мелкину думать об отвлеченном, об этом он уже надумался дома, от этого «думанья» он не подготовился к Путешествию. Они учат его тому, что потребуется Там – практике. И, что особенно важно, они учат его, вместе с Первым и Вторым Голосами, проверяющими, не пора ли Мелкину идти дальше, думать о том, для кого он все это делает. Его прежнее Дерево никто, кроме него, не видел, сосед Прихотт видел лишь пестроту мазков, и сам Мелкин при прощании говорит, что он сам виноват в этом. Тогда он рисовал для себя. А теперь он делает это для людей. И, в конце концов, доработанное вместе с Прихоттом Дерево, построенный дом, становятся «курортом», приютом для тех, кто проделывает свой путь и решил временно остановиться. По мысли Толкина, Мелкин сюда, в наш обыденный мир, где холсты пускают на починку крыш, а потом и вовсе забывающие, что был такой – Мелкин, не вернулся. Но ему было и некуда, его дома здесь уже не было. А Кузнец из Большого Вуттона всегда возвращался домой. Его Кондуктор на сей раз решил никуда не ездить. Он – Король Волшебной страны, сам пришел в Большой Вуттон, сам следил, с самого детства Кузнеца, за его воспитанием. Незаметно для него, он дал ему пропуск в Волшебную страну, где Кузнец понял, может, самое важное в жизни – широту мира. И потом Король помог понять, что, как ни хочется, а тот дар, что был вручен ему, нужно передать другим. Другому мальчику. И может, это было самым ценным знанием, что передавал Кондуктор. А вот самый необычный и самый важный пример. Макс Фрай создал очень хорошую серию о сэре Максе из города Ехо. Сэр Макс так мастерски пишет, что веришь каждому его слову и поражаешься, как это не ездят регулярно трамваи из нашего мира в Ехо. Но важно то, что Кондуктора здесь, как такового, привычного, нет. Как потом объясняет великий маг сэр Джуффин Халли, Максу было непривычно ехать на трамвае, который никто не ведет, и он сам «придумывает» возницу – Келу, как потом назовет его другой человек, проехавшийся в Ехо. Это доперст, слуга мага, умеющий путешествовать между мирами. И он пугает при первой встрече Макса, потому что Макс, в ожидании неприятного (в самом деле, трамвай с номером, которого нет, пустынная Зеленая улица, как и у Гумилева, трамвай, едущий в другой мир, ночь – чего же ждать еще), наделяет доперста чертами, которые с детства вызывали в Максе отвращение. Ну, кто-то же должен быть страшным, и спокойнее, если это будет кто-то незначительный. И видимый. А то жди еще кого-то… Сменилось время. Буквальный возница уже не является Кондуктором. Его придумывает сам автор для своего спокойствия. Путешествие в другой мир стало более узаконенным и жестким, потому что если раньше не задумывались о том, пройдет ли еще кто-то в этот мир твоим путем, или нет, а если и задумывались, то, как Бастиан из «Бесконечной истории», лишь радовались, что Фантазия поможет кому-то еще… Теперь же нет. Само путешествие между мирами получает здесь иной акцент – тот, кому нужно, сам откроет «дверь в стене», чужими дверьми пользоваться опасно… и принцы Амбера и колдуны Ехо каждый раз заново открывают свою дверь. Видимо, паломничество за знаниями, которое так любили раньше, теперь не любят… Старое правило «твой мир всегда зовет тебя» наоборот слабеет, его можно обойти. Для пояснения можно вспомнить, что каждого Путешественника в другой мир, рано или поздно начинает волновать – а как там его собственный мир? И он возвращался. Каждый раз, пока не уйдет окончательно. Пока ничто его не будет держать тут. Ни Питер, ни Эдмунд, ни другие короли Нарнии не могли попасть в Нарнию совсем, им нужно было возвращаться, пока они не погибли в железнодорожной катастрофе, не умерли в нашем мире и не вернулись в Нарнию насовсем. Мелкин умер для всех в нашем мире и спокойно пошел дальше. Это традиционное восприятие перехода между мирами, древнее, как сказание о Бране, сыне Фебала, если не древней. Но у Фрая есть новое правило – жизнь на все миры одна. И когда мир Макса его позвал, он оставил умирать вместо себя возницу, доперста, а сам занял его место. Принес своему миру жертву… Что также традиционно. Оставь вместо себя часть себя, и большой мир не заметит разницы. Но если буквальный возница – всего лишь порождение воли автора, то кто же Кондуктор? Не заметив оврага, чуть не сваливаюсь, поскользнувшись на молодой траве. В самом деле, поздновато, пора поворачивать обратно. На шее кольнул и зачесался комариный укус. Неприятно. Так кто же он? Кто вел автора и учил его всему необходимому, а это не только и не столько магии, сколько пониманию мира и понимаю себя? Кто открыл для сэра Макса дверь в стене и научил ею пользоваться? Кто стал тем, ради кого Макс пошел Отсюда Туда? Это второй главный герой, сэр Джуффин Халли, Начальник Малого Тайного Сыскного Войска. Он незримо проходит через произведение, незримо в качестве Кондуктора, конечно, но, тем не менее, это именно он. Его от остальных учителей (Аслан, Дамблдор, Шимода у Баха) отличает именно то, что он был тем, кто дал импульс, а не принял его, что он повел автора с самого начала туда, куда нужно было автору, научил его всему, не скупясь на похвалы и часто не раскрывая то, чему обучает он. Но пример сэра Макса интересен еще не тем, что здесь Кондуктор совершенно иной. В конце концов, и в Вуттоне не было привычной железной дороги. В начале, когда встречи с Кондуктором происходят только во снах, Макс боится, что Джуффин ему только снится. Что он его выдумал. Потом, прожив в Ехо достаточно, чтобы полностью влюбиться в город и в жизнь там, чтобы стать горожанином, он узнает, что боялся зря. Это сэр Джуффин его выдумал. Выдумал нужного ему человека, автора, чтобы тот, силой свой любви, не давал Ехо пропасть, исчезнуть. Макс возвращается в наш мир, пишет книги о Ехо, чтобы Ехо всегда держалось силой той привязанности, которая рождается верой и любовью читателей. И возникает интересный вопрос, который как нельзя более наглядно иллюстрирует картина М.К.Эшера «рисующие руки», где одна рука, полностью закончив кисть другой руки, прорисовывает манжету, а та, в свою очередь, дорисовывает манжету первой, - кто кого выдумал? И если быть точным – кто кого выдумал первым? Сэр Макс Джуффина или Джуффин сэра Макса? Вот настоящее Творение, на мой взгляд! Вот оно - кто кого выдумал? Чичиков Гоголя или Гоголь Чичикова? Появился бы писатель, если бы его будущие герои его бы не выдумали? Кто станет писать, если не подталкивает тебя твой пока нереальный, пока не рожденный герой, пока не сказанное слово? Кому писатель нужен без них? Кто был Мелкин без Дерева? И получается, что Кондуктор, знающий и лучший Учитель в мире, - сами герои, а точнее – воплощение мира, который писатель чувствует, но еще и тени от него не видит. Он толкает «руку к перу, перо – к бумаге». Он заставляет нас понимать, как важен этот мир. Как он нужен нам. И в зависимости от того, что автору недостает для описания этого мира, тому он его и учит. Дорога вдаль и вдаль идет Под солнцем или под луной, Но голос сердца позовет И возвращаешься домой. Молчишь, глядишь, глядишь кругом И как во сне увидишь ты Знакомый с детства отчий дом, Холмы, деревья и кусты4. Описав этот мир, мы возвращаемся домой… Но ненадолго. До следующего раза. Холодает… Ногам, пусть и в джинсах и в кедах, зябко идти по вечерней росе, выпавшей на траве. Пора домой. 1 – Дж.Р.Р. Толкиен «Мифопоэйя» 2 - Л. Кэрролл «Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье» 3 – Н. Гумилев «Заблудившийся трамвай» 4 –Дж. Р.Р. Толкиен, стихотворение из книги «Хоббит, или путешествие туда и обратно».



полная версия страницы